Не только военные, но и люди очень мирных профессий отправляются в зону СВО, чтобы помочь нашим военным, исполнить свой гражданский долг. Накануне Дня защитника Отечества на страницах «Глинковского вестника» мы печатали интервью с журналистом, нашим земляком, смолянином, Семеном Пеговым, который ведет репортажи с линии боевого соприкосновения. Но среди тех, кто отправляется в такие опасные командировки есть и священнослужители. Их миссия в зоне специальной военной операции – оказать духовную помощь и поддержку людям, рискующим жизнью на фронте, потерявшим друзей и близких в боях и при бомбежках. Уже не раз побывал в таких командировках и настоятель Свято-Никольского храма села Глинка отец Максим (Максим Николаевич Глинкин).
– Отец Максим, вы трижды побывали в командировках в зоне проведения специальной военной операции. И первый вопрос о том, как происходят Ваши командировки?
– Поездки священников в зону СВО организовываются как от митрополии, так и от епархии. Священники возят гуманитарные грузы и даже транспорт. Наша Рославльская епархия (куда входит Глинковский округ) не очень большая, но также отправляла технику для наших бойцов.
Стандартные поездки священнослужителей в зону СВО рассчитаны на два-три дня, однако часто священники отправлялись в Донецк и на две недели. Обычно это командировки в госпитали, а не в саму зону боевых действий. Я бы тоже, наверное, ездил только до полигона или только по госпиталям, если бы не начавшееся год назад сотрудничество со священником Константином Киосевым. Отец Константин является не только священнослужителем Русской православной Церкви, но ещё и контрактным военным. С разрешения своего епископа он стал военнослужащим, заключив длительный контракт. У батюшки в семье семеро детей. На его счету уже 23 командировки.
Мы с отцом Константином знакомы и дружим еще с семинарии, но так как он в Балтийске, а я в Смоленске, общались редко. А когда случайно встретились, приняли решение вместе выезжать в командировки.
Каждую свою поездку мы оформляем в Москве, в военном Синодальном отделе (организация от русской православной церкви по взаимодействию с военнослужащими).
Свою первую командировку я совершил вместе с другим батюшкой – отцом Дмитрием Литвищенко, настоятелем храма св. мц. Татьяны г. Смоленска. Поездка была оформлена также от военного Синодального отдела, но по линии Росгвардии. Первая наша поездка, продолжительностью в один месяц, была по Херсону и Запорожью. При взаимодействии с Росгвардейцами, с ребятами из числа спецназовцев, мы тогда были и в тыловых зонах, и на линии боевого соприкосновения.
Через некоторое время, после встречи с отцом Константином, мы стали сотрудничать с ним. Наши командировки – это взаимодействие с морскими пехотинцами. Выходит, что я, батюшка из Глинковского района Смоленской области, к нашим смолянам так никуда и не попадаю. За все время командировок я встретил всего четыре наших земляка, которые когда-то жили в Смоленске, а теперь живут кто на Камчатке, кто в Балтийске.
– Кто из священников может отправиться в такую командировку?
– Перед поездкой мы оформляем очень много документов, притом не все священники могут поехать через Синодальный отдел. Допускаются прошедшие хотя бы начальную военную подготовку, а также специализированные медицинские курсы и имеют подтверждающие документы. И уже на этом основании, после согласования с определенными людьми из военного Синодального отдела, священник допускается до работы с военнослужащими.
– Как обычно проходит церковная служба вблизи от мест боевого соприкосновения?
— Мы всегда стараемся так организовать порядок взаимодействия с военнослужащими, чтобы хотя бы раз или два в месяц нам удавалось совершить богослужение в храме. К примеру, несколько раз мы служили в селе Чубаревка Запорожской области, расположенном в пяти километрах от линии фронта. Храм, к сожалению, был оставлен священником из Украинской православной Церкви. Так получилось, что он после первых обстрелов, взял своих троих детей, матушку, и они уехали на Западную Украину. Но прихожане в Чубаревке остались. Конечно, те, кто хотел, уже уехали. Но много людей продолжают там жить, и когда мы с отцом Константином добираемся до частей, которые там находятся, всегда совершаем богослужение в этом храме. Многие прихожанки добираются в церковь кто на велосипедах, кто пешком, часто в тёмное время суток, чтобы попасть на службу, а колокольный звон (мы его там организовали), люди не слышали два года. На службу приходят и военнослужащие, которые служат там, на местах, мы заранее всех предупреждаем.
– … а непосредственно в местах расположения наших военных?
– Службы проводим в разных местах: под землей, в каких-то укрытиях, землянках, в местах ночевок, и даже на командных пунктах – везде, где возможно собраться. Конечно, все они совершаются на закрытой местности. Собираемся небольшими группами, человек по 15. Прежде всего, у нас всегда идёт беседа, потом обязательно молебен, исповедь и причастие.
Над всеми желающими, кто еще не крещеный, но хочет креститься, мы совершаем крещение. А затем, если кто-то хочет задать личные вопросы – проводим индивидуальные беседы. За время месячной командировки, в зоне СВО мы с отцом Константином причастили более тысячи бойцов, около сорока человек крестили. К большому сожалению, даже вдвоем мы не можем добраться везде.
До мест других подразделений мы добираемся и пешком, и на мотоциклах с ребятами, и на транспорте, который везет воду, продукты или боеприпасы. Выезды обычно происходят в тёмное время суток, в 2 — 3 час ночи. Хочу отметить заботу командования о священниках на местах, обеспечение их безопасности, питания, моментальное решение логистических вопросов, а также крайнюю заинтересованность военного руководства и понимание необходимости духовной поддержки военнослужащих.
– Скажите, пожалуйста, каково значение молитвы для наших военных?
– Сами военные, говорят, что без молитвы, без Бога тут никак. Чем ближе к линии фронта, тем горячее молитва – вот, что мы поняли с отцом Константином и с отцом Дмитрием, с которым я ездил раньше.
Когда мы выезжали под Работино, там было очень «горячо» в свое время, даже мусульмане сидели рядом с нашими бойцами и внимательно слушали, что мы рассказываем. Некоторые даже просили кропить их самих и амуницию святой водой.
Был у нас момент, когда мы приехали в Запорожскую область на полигон «Азов». Там находились бойцы, которым завтра предстояло идти в бой. Все они исповедовались, причащались, восемь человек крестились. На полигоне было и несколько мусульман, все они стояли рядом, когда мы совершали крещение. Помню, один мусульманин, уже в годах, внимательно слушал, что я рассказываю. И когда я спросил: «Вы тоже креститься?», он ответил: «Нет, я мусульманин, но мне очень интересно то, что вы рассказываете». Этот человек понимал, что завтра ему идти в бой, а мулы рядом нет. И в этом выразилось его стремление к духовному – мысли о Боге и молитва, даже христианская, которую он впитывал и слушал, когда стоял рядом.
Командировки в зону СВО помогают священнику выработать практический опыт того, каким образом нужно выстраивать план взаимодействия и общения с военнослужащими. Своим ценным опытом, который был приобретен со времён специальной военной операции в САР и на Украине, со мной щедро поделился отец Константин. С ним нам удалось посетить и охватить духовной поддержкой не только тыловые подразделения, но и добраться в довольно непростые места в «красной зоне», где духовная поддержка военнослужащими наиболее востребована.
– Что самое тяжёлое в таких командировках?
– Самое тяжёлое это, наверное, страх гибели находящихся рядом с тобой людей. Ведь даже за такое короткое время абсолютно незнакомые ребята становятся близкими.
Ещё хочется отметить сложную ситуацию с местными жителями – кто-то доверяет, а кто-то относится с настороженностью. Люди рассказывают, что они испытали очень много страха. На этих территориях активно работают диверсионно-разведывательные группы противника. А у каждой группы ДРГ есть еще группа местной поддержки. Конечно же, вот это недоверие очень сильно мешает. Но, в общем и целом, отношения с местными жителями хорошие, тёплые.
– Вы побывали еще и в Донецке?
– Да, в Донецке тоже довелось побывать. Находясь там более года назад, я стал свидетелем, как совершались прилёты по городу каждые 15 минут, как по часам. Донецк – огромный город, и если ты едешь в маршрутном «пазике» из одной точки в другую, то видишь, что там разрушено здание, там газовщики работают, там теплосеть восстанавливают после взрыва. Люди, которые, к сожалению, привыкли к такой ситуации, идут и уже не обращают на это внимание, уже устали бояться, они привыкают. Играют дети, учреждения работают – жизнь идет своим ходом.
– Отец Максим, как бы Вы ответили на вопрос о том, для чего священники отправляются в зону СВО?
– Каждый человек, тем более прошедший через такие испытания, должен обрести мир в душе. Военных психологов не хватает. Не секрет, что военный психолог – это человек, который должен обладать определенным опытом. Ему же предстоит общаться с бойцами, а они ребята матерые, много видевшие и испытавшие. Они тебя видят насквозь – кто ты есть, чем ты дышишь, что ты за человек. И когда к ним приедет какой-нибудь светский человек, не имеющий достаточного опыта, какая помощь от него будет? Реабилитация вообще понятие очень сложное… Для наших бойцов реабилитация – это не санаторий. Это семья: жена, дети, родные и близкие люди. Это возвращение в привычную жизнь.
Наши ребята – огромные молодцы. Меня приятно поразило, что, находясь в условиях страшного риска, как бы ни было тяжело, у них нет ненависти к противникам, к украинцам, а есть ненависть к фашистам. И есть недоумение, почему им там не жилось по-людски. Как объяснить нежелание украинцев хоронить своих же, погибших в бою. При нас был такой случай, когда командиры около Донецка просили противника по рации убрать тела их погибших. На это время гарантировали прекращение огня. В ответ – трехэтажный мат.
Противник ввел практику обстрела медицинских машин. Был случай, когда фельдшер, девочка, погибла при исполнении своих обязанностей в результате прилёта беспилотника – били прямо в фельдшерскую машину. Еще сожгли детский автобус.
В один из наших приездов шла предвыборная кампания, и ЦИК работала на территории Запорожской области. Мы приехали вечером, а ночью стали свидетелями взрыва машины Центральной избирательной комиссии. Женщине оторвало ногу, и она умерла той же ночью, ее не смогли спасти. А ведь она не военная. Поэтому о безопасности там нельзя забывать. Священнослужители там тоже ходят в военной форме, чтобы не привлекать к себе внимания. Священнослужители — это цель, обозначенная определенной ценой.
Это абсолютно бесчестные приёмы. Если читать, разбираться в их идеологии, которая сложилась еще до начала Великой Отечественной войны, то понимаешь, что для них все средства хороши. Они ни перед чем не останавливаются.
Для священнослужителей – это чуждая, сатанинская идеология. Да и военные всегда старались сохранять честь и достоинство, тем более к этому всегда стремились офицеры. Наши ребята следуют именно этой чести. Они не воюют с населением, не преследуют местных жителей.
У нас со многими военнослужащими сложились очень добрые отношения. В переписке многие из них отмечали, что было бы замечательно, если бы священнослужители приезжали к ним регулярно. Пребывание в зоне СВО в очередной раз уверило нас в необходимости присутствия Церкви и её служителей рядом с теми, кто занимается достижением Победы.
– Отец Максим, скоро очень светлый и великий праздник – Пасха. Что бы Вы пожелали глинковцам?
– Я, как священник, поздравляю всех жителей Глинки, всех близлежащих деревень, с великим праздником Пасхи Христовой. Желаю помощи Божьей в жизни. Человек под благословением и с благословением достигает многого. Это показывает опыт человечества на протяжении всей истории. Без этого благословения даже великие замыслы превращались в ничто. А с Богом идёт развитие и творческих начал, и талантов, продолжается развитие человеческой жизни и всего-всего самого замечательного и хорошего. Я желаю помощи и Божьего благословения для всех.
Хочу напомнить, что Пасха – событие удивительное. Это Победа над смертью. Здесь нужно выделить особенно, что тело смертно, да, это очень страшно, и человек всегда будет бояться смерти, болезней, бед, несчастья и смерти. Но душа человека бессмертна, та самая душа, которую еще древние греки называли микрокосмосом. То есть это что-то необъятное, непостижимое, находящееся внутри человека, что является самим человеком. И она (душа) бессмертна.
Для человека, который понимает, что Пасха — это праздник бессмертия. Не просто праздник, а праздник самого высокого порядка.
Я, конечно же, желаю всем достойно встретить праздник Пасхи, чтобы еще раз для себя обновить и любовь, и надежду на лучшее, на светлое, на доброе, на хорошее, чтобы не унывать, чтобы были силы жить, и жить не просто существовать, а жить как человеку, как образу и подобию Бога.
- Отец Максим, спасибо, Вам за беседу.
Беседовала Ирина БУДАЧЕНКОВА.
